В конце второй декады января мусульманское духовенство активизировало усилия по упрочению своей гегемонии в революции. Оно объявило, что на демонстрациях коммунистические лозунги не должны звучать. Более того, участились случаи блокирования и даже разгона демонстраций, организованных радикальными группировками, а также нападения на собрания рабочих, если эти собрания проходили под лозунгами, выдвинутыми ими и отличавшимися от обычного набора, разработанного или одобренного духовенством. Со своей стороны радикальные группировки, и в особенности те, которые испытывали влияние марксистской идеологии и часто опирались на рабочих, выдвигавших собственные классовые требования, и те, что стояли на радикальнонационалистических позициях, повели активную «идеологическую оборону». В прессе стало появляться все больше выступлений против «монополизации революции» — так радикальные группировки именовали последовательно осуществляемое намерение духовенства ни с кем не делить руководящую роль в революции. По крайней мере, в одном важном направлении духовенство преуспело — буржуазный Национальный фронт приблизительно с середины ноября лишь воспроизводил лозунги духовенства и открыто заявлял, что признает его вождем, и притом единственным.
21 января в Политехническом институте в Тегеране состоялся митинг нескольких тысяч рабочих, лишившихся работы. Их лозунги во многом отличались от тех, под которыми 19 января проходила 2миллионная демонстрация. В Политехническом институте звучало: «Уплатите заработную плату рабочим!», «Не увольняйте рабочих!», «Привет борцам — рабочимнефтяникам!», «Рабочие, объединяйтесь!», «Вырвем корни эксплуатации!», «Единство! Единство! Единство!», «Равенство! Равенство! Рабочее правительство!». Хотя в числе лозунгов, выдвинутых рабочими, были и приветствия в адрес аятоллы Хомейви, нетрудно убедиться, что, вопервых, их призывы имели классовый характер — рабочие требовали защиты своих конкретных и повседневных интересов — и, вовторых, в своих политических требованиях они заходили гораздо дальше, чем манифестанты 19 января с их лозунгами, автором которых фактически являлось духовенство. Не случайно во время митинга группа подученных духовенством людей, сбежавшихся в этот квартал, соорудила преграду у входа в институт, с тем чтобы помешать новым группам рабочих проникнуть на митипг. Но рабочие разрушили это заграждение. Борьба с толпой, пытавшейся сорвать митинг, продолжалась до его окоячания.
Это только один случай из мпогих. Но и он убедительно показывает: огромные массы населения Ирана едиподушно выступали против шаха и империализма, объединившись под антирежимпыми, антиимпериалистическими лозунгами; но в то же время у отдельных групп, и прежде
всего у рабочего класса, были и свои требования, своя программа. Однако духовенство, в особенности тегеранское, огромное внимание сосредоточивало на проблеме единства действий всех революционных сил и решительно выступало против всяких попыток той или иной группы добиться политической и социальной радикализации революции, всякий раз изображая такие попытки как диверсии, предпринятые с целью расколоть народпые силы и спасти существующий режим. Цель все та же — осуществлять руководство революцией, ни с кем эту роль не деля.
21 января организация федаинов опубликовала в газете «Эттелаат» письмо к аятолле Ходгейни. В письме говорилось: «Если ислам для вас есть обоснование последовательности в антиимпериалистической и антитиранической борьбе, мы это понимаем и искренне приветствуем. Но если — в противоречии с этим — вашим намерением является путем обращения к исламу и его учению подавить всякое оппозиционное мышление и мпение, возродить контроль над мыслями, снова выдвигать лозунги «только одной партии», удушать каждое свободное слово под прикрытием защиты Корана и шариата, то мы уверены, что каждый благородный патриот осудит это и народ тоже увидит в этом орудие в руках реакции и империализма и со всей своей могучей силой поднимется, чтобы разоблачить и уничтожить это». Федаины писали, что обращаются к Хомейни, поскольку понимают: на данпом этане революции победа пад империализмом и его пособниками зависит от его решений, хотя в революциях дело решают не героиодиночки, а массы. Они подчеркивали, что дело даже не в том, что такого рода действия со стороны духовенства, т. е. попытки монополизировать революцию и подавить всякие оппозиционные мнения, льют воду на мельницу империалистических кругов, и даже не в том, что реакционная позиция части духовенства дает повод империалистической пропаганде обвинять иранскую революцию в «мракобесии».
