ОАЭ и Ближний Восток

Ранняя история Омана бедна научными источниками, подтверждающими расцвет жизни и хозяйственной деятельности. Тем не менее сохранилось достаточно материальных следов цивилизаций, которые складывались в этом районе залива и которые были разбросаны вдоль побережья, во внутреннем Омане и Дофаре. Даже информация, относящаяся к сравнительно не столь отдаленным эпохам, т.е. предшествующая началу складывания государственных образований на этой территории в XVIII в., не может рассматриваться как обильная, что позволяет дать преимущественно схематический абрис событий и фактов, которые наполняли оманскую историю на всем ее протяжении, за исключением самых последних периодов.

Наиболее ранние поселения человека в Омане датируются концом четвертого или началом третьего тысячелетия до н.э. Шумерские и аккадские надписи, относящиеся к третьему тысячелетию до н.э., свидетельствуют о развитии мореходства между Месопотамией и страной Маган (Маккан). В этой последней имелись такие ценные ресурсы, как дерево и медь, что делало ее привлекательным торговым партнером, с которым, видимо, имелись устоявшиеся связи. Не случайно в лагашских надписях упоминается о строительстве кораблей. Относительно Магана ныне сложилось почти общее мнение, что под этим топонимом кроется Оман. Подобное предположение подтверждается прослеживаемым культурным влиянием и найденными предметами материальной культуры, свидетельствующими о наличии контактов между Оманом и Месопотамией в период 3200-2600 гг. до н.э. Оманская культура в принципе хорошо идентифицируется и едва ли может рассматриваться как элемент, конституирующий месопотамскую среду. Более поздняя фаза периода оседлого земледелия (2600-1800 гг. до н.э.) обозначена достижениями хозяйственной культуры Умм эн-Наср, обнаруженной впервые неподалеку от Абу Даби. Ядром этой культуры служил Внутренний Оман. Именно отсюда брали свое начало культурные и торговые связи с шумерами и юго-восточным Ираном, для которых Умм эн-Наср служил морской перевалочной базой. Побережье же Эль-Баттыны находилось на периферии торговых путей, связывавших Месопотамию с Индостаном. Поэтому ее порты во втором и третьем тысячелетии до н.э. не были столь процветающими, как другие места, где сходились морские и сухопутные маршруты. Вообще в этом районе не велось какой-либо активной деятельности, если не считать ограниченную территорию в окрестностях Сохара, где в небольших масштабах поддерживалось мореходство и велось примитивное рыболовство силами прибрежных общин около Маската и Курията.