Создание “оборонительного вала” на пути иностранного (главным образом германского) проникновения в район Ближнего и Среднего Востока продолжалось, хотя в Лондоне к власти пришел либеральный кабинет Гладстона, резко раскритиковавший воинственную внешнюю политику предшественников и провозгласивший обширную программу реформ. По настоянию лорда Ленсдауна британская политическая резидентура Персидского залива тотчас после заключения серии “исключительных соглашений” направила свои усилия на решение вопроса об англо–катарских и англо–кувейтских отношениях.
Сложность поставленной задачи заключалась в том, что Катар и Кувейт в отличие от прочих шейхств Восточной Аравии входили в состав Османской империи, за целостность которой в свое время ратовал Лондон, а затем и Берлин. Открытое непризнание турецкого господства в упомянутых шейхствах неминуемо должно было вызвать международные осложнения; вместе с тем согласие с этим господством было чревато тяжелыми последствиями, которые могли свести на нет успехи британской колониальной политики в районе Персидского залива.
В 1892г., когда стало очевидным, что Порта склонна предоставить немцам концессию на строительство второго участка планируемой Багдадской железной дороги (до Коньи), британская политическая резидентура в районе Персидского залива весьма ловко спровоцировала столкновение катарских племен с расквартированным в шейхстве турецким гарнизоном. Лондон постарался раздуть катаро–турецкий конфликт, а затем, в 1893г., предложил свое посредничество. Хотя обе стороны отклонили это предложение, начало британскому вмешательству во внутренние дела Катара было положено.
Новый глава либерального кабинета А.Разбери санкционировал дальнейшее осуществление “наступательной политики” в Восточной Аравии. В итоге была задумана еще одна провокация, которая предусматривала использование наметившегося на рубеже 1893 и 1894гг. обострения катаро–бахрейнских противоречий.
В результате активного вмешательства нового британского политического резидента в районе Персидского залива Ф.Вильсона (формально выступившего в роли арбитра) катаро–бахрейнский конфликт вскоре перерос в вооруженное столкновение; представители турецкой администрации бежали. После этого в Бахрейнской бухте появились британские канонерки, которые без предупреждения подвергли бомбардировке прибрежные районы Бахрейна и Катара и тем самым положили конец конфликту.
Британские власти в целом одобрили решительные действия Ф.Вильсона в период “кампании” 1894–1895гг., поскольку они, с одной стороны, вскрыли фактическую беспомощность местной турецкой гражданской и военной администрации, а с другой – продемонстрировали решимость англичан при любых обстоятельствах защищать свои интересы в Восточной Аравии. С ведома пришедшего вновь к власти главы консервативного кабинета Солсбери англо–индийские власти предписали Вильсону развить достигнутый успех. Воинственность британского правительства во многом объяснялась усилением конкуренции великих держав: с 1893г. Персидский залив стал посещаться кораблями российского военно–морского флота; в 1894г. французы добились права учредить в Маскате консульство; в Кувейте и на Бахрейне появились первые американские миссионеры; в 1895г., в связи с тем, что строительство второй очереди Багдадской железной дороги подходило к концу, немцы усилили нажим на Порту, а их агентура активизировала деятельность в Восточной Аравии. Попытка правительства Р. Солсбери отказаться от традиционной политики “блестящей изоляции” и частично смягчить противоречия с Берлином путем заключения тайного англо–германского договора о разделе Османской империи не увенчалась успехом, что еще более осложнило ситуацию.
Ф. Вильсон решительно принялся за выполнение предписания Лондона. Прибывшие в Доху британские чиновники, оставив без внимания протест турецких властей, предъявили шейху Джасиму бен Мухаммеду ат–Тани обвинение в нарушении договора 1868г. В соответствии с этим против катарцев были применены санкции, в частности, они должны были уплатить огромный штраф (30 тыс. рупий). Ближайшим следствием нажима, осуществленного англичанами, явилось фактическое подчинение Джасима бен Мухаммеда ат–Тани и союзных ему шейхов воле англо–индийского правительства .