ОАЭ и Ближний Восток

В очередном послании к иранскому народу аятолла Хо­мейни заявлял: «Ходят слухи, что я приму Бахтияра в ка­честве премьерминистра. Это ложь. Пока он не уйдет в отставку, я его не приму, потому что не считаю его закон­ным премьером». Аятолла требовал от духовенства не­устанно объяснять иранцам, что против нпх плетется за­говор и что сформирование правительства Бахтияра — результат этого заговора.

Между тем в Иране происходили события решающей важности. 28 января генерал Карабаги выступил в «Эттелаат» с заявлением, в котором впервые содержалось при­знание серьезных волнений в вооруженных силах. Ходят слухи, говорилось в заявлении, что в Исфахане на базе ВВС имела место демонстрация хомафаров (военнослу­жащих нелетного состава ВВС), а также пилотов и что якобы расстреляно 160 хомафаров. Разнесся также слух о том, отметил Карабаги, что хомафары на базах ВВС в Ис­фахане, Тегеране и Ширазе устроили голодовку. «Опреде­ленное число» хомафаров, признал генерал, действительно приняло участие в демонстрациях. Они не вышли на служ­бу и тем самым совершили служебный проступок. Их дей­ствия расследуются, виновных подвергнут наказаниям. Время тяжелое, сетовал Карабаги, а военные порядки есть военные порядки; но никто еще не осужден и не расстре­лян. Под суд будут отданы «только 40 хомафаров». Фак­тически Карабаги признал, что многие военнослужащие ВВС приняли участие в демонстрациях протеста и винов­ных ждет военный суд. В эти дни хомафары стали гор­достью иранского народа. К их судьбе было приковано внимание миллионов людей.

В день публикации заявления Карабаги население страны узнало из сообщения газеты «Кейхан» и подроб­ности кровопролития, учиненного армией 26 января.

В 10 часов утра на перекрестке Пехлеви собрались де­монстранты. Они протестовали против закрытия мехрабадского аэропорта. Демонстрация двинулась по улице Шахреза. Путь ей преградили гвардейцы. Они открыли огопь, поначалу стреляли в воздух, а потом — в людей на уровне груди. С крыши одного из зданий бил пулемет. Сперва все бросились в укрытия — к канавам, за деревья,

за дома. Улица была буквально залита кровью. Раненые кричали, звали на помощь. Появились санитарные маши­ны. Пулеметчики стали стрелять и в санитаров, пытав­шихся перенести раненых в машины. Один из работников организации «Лев и солнце» (так в Иране назывался «Красный Крест»), раненный в ногу, кричал: «Я хочу ока­зать помощь раненым, не стреляйте в меня!» Но пулемет­чики не слышали его, продолжая вести огонь. Один из санитаров вместе с шофером и несколькими юношами по­грузил раненых в машину. И в этот момент произошло следующее: несколько молодых людей разорвали на груди рубашки и принялись кричать стрелявшим: «Вот вы, а вот грудь наша. Стреляйте! Вот вам конституционная мишень! Смерть Бахтияру!» Расстреливали и демонстрацию у уни­верситета.