ОАЭ и Ближний Восток

Сразу после отъезда шаха с обращением к нации вы­ступил премьерминистр Бахтияр. Он сказал, что взял на себя управление страной «в самый критический момент ее истории»; что он намерен управлять страной — в отличие от прежних правительств, что его правительство в тече­ние 10 дней в трудных условиях дало народу многое из того, чего требовали борцы за свободу и прогресс. Тем не менее, констатировал Бахтияр, народ разгневан — ведь по­зади 25 лет «удушения и коррупции». Он призывал к «ло­гике н хладнокровию», просил подумать о судьбе страны и оказаться «достойными свободы и демократии». Бахтияр объявлял о своем намерении доказать всем: Иран являет­ся независимой, свободной, демократической страной. Его правительство, еще раз подчеркнул Бахтияр, предоставит свободу действий оппозиции (одна из бед Бахтияра состо­яла в том, что оп пользовался терминами, применимыми лишь к мирному, спокойному времени, в то время как в Иране происходила народная революция). Оп подчеркнул: «Я, опираясь на законы и в качестве премьерминистра, все свои силы и законы употреблю на то, чтобы остановить беспорядки, хаос и парушепие прав народа. Одновремен­но с этим и обещаю вам в самое скорое время наказать тех, кто посягал на права нации. Вас же прошу: подобно тому как высшее духовенство осудило личную месть и причи­нение ущерба, вы, иранцы, сохраняя чистое сердце и душу, не поддавайтесь подстрекательствам со стороны сомни­тельных и безответственных элементов и постоянно думайте о судьбах собственных и своих детей». Конечно, пере­ход от диктатуры к демократии, говорил Бахтияр, не мо­жет быть гладким, но жертв уже достаточно. Он требовал покончить с забастовками на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях, с запугиванием — все это «противо­речит религии, морали, интересам страны».