Следовательно, ликвидация обезображивающих общество «наростов» — вот главная задача, которую ставил Хомейни и которая в известном смысле соответствовала интересам разных слоев.
Но автор не ограничивается этим: «Если бы в своих планах он отдал предпочтение интересам какойлибо одной социальной группы, то более не сумел бы играть роль великого интегратора», к которой стремился (с. 141). В этой же свяаи подчеркивается еще один субъективный момент: «…свержением шахской власти, разрывом с США… логика Хомейни и заканчивалась.
Аятолла ведь недаром не желал подробно говорить о том, какой он видит исламскую республику, завоевание которой стало главным лозунгом революции. Он молчал об этом вовсе не с целью когонибудь обмануть» (с. 140—141). Хомейни, конечно, не предвидел, какой облик примет исламская республика в условиях наличия в стране разнородных социальноклассовых устремлений, которые неизбежно столкнулись бы по мере ликвидации «обезображивающих» общество «наростов» и которые, как видно из выступлений и действий Хомейни, были ему вполне ясны. И об этом достаточно убедительно свидетельствуют зигзаги институциопализации Исламской Республики Иран в последующие годы.